Картина Василия Верещагина "Подавление индийского восстания англичанами", 1884.
Ныне не существующая картина находилась в США. По легенде, выкуплена и затем уничтожена англичанами.
Картина этой казни "цивилизованными" англичанами наделало много шуму. С покаянием у англичан не задалось. Художника обвиняли в неправде, но нашлись свидетели, даже исполнители с воспоминаниями и другие изображения.
Картина повествует о подавлении восстания сипаев в 1857 году. Она стала, как бы сказали сейчас "информационной бомбой". Собственно, это определило её судьбу. Изображения что мне попадались были или тусклого цвета или небольшие по размеру. Только в одной книге посвящённой творчеству наших художников в Индии мне удалось найти приличную по размеру, хоть и монохромную иллюстрацию. На выставке или каталоге её не было. Вот так у нас относятся к покаянию и свободе творчества на Западе.
Это цвет, который как бы есть.
Нам, людям другой цивилизации не понятен ужас этой казни для индийца, но сам Василий Верещагин описывает его так:
Смерти этой они не боятся, и казнь их не страшит; но чего они избегают, чего боятся, так это необходимости предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов, а это именно не только вероятно, но даже неизбежно при расстреливании из пушек. <…>
Замечательная подробность: в то время как тело разлетается на куски, все головы, оторвавшись от туловища, спирально летят кверху. Естественно, что хоронят потом вместе, без строгого разбора того, которому именно из жёлтых джентльменов принадлежит та или другая часть тела. Это обстоятельство, повторяю, очень устрашает туземцев, и оно было главным мотивом введения казни расстреливанием из пушек в особенно важных случаях, как, например, при восстаниях.
Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца. Ужасно уж и то, что при современных порядках приходится, например, на железных дорогах сидеть локоть о локоть со всяким, — а тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трёх шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии — бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твёрдого индуса!
Говорю это очень серьёзно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне.— В. Верещагин. Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В. В. Верещагина. — М.: «ДАРЪ», 2007. — С. 153.
Это было большое моральное унижение, как и то, что в те времена англичане смазывали дула своих ружей свиным и говяжьим жиром. Первое не нравилось мусульманам, а второе вызывало бешенство у индуистов, в религии которых корова - это священное животное.
Командир приказал зажечь запальные огни. "Готов!"Огонь!” и драма была разыграна. Очевидец говорит: "сцена и вонь были непреодолимы. Я чувствовал себя ужасно в конвульсиях и мог наблюдать, как многочисленные местные зрители были поражены-что они не только дрожали, как осины листья, но и изменились в цвете лица. Не было принято никаких мер предосторожности для того, чтобы вытащить людей из дул орудий; в результате зрители были сильно запачканы кровью, и один человек, в частности, получил сильный удар от летящей руки!“
Это только небольшая цитата из мемуаров британской кампании против восстания сипаев. Автор
Чарльз Джон Гриффитс. Можно найти и более длинный фрагмент на сайте
http://www.executedtoday.com/2011/06/13/1857-blown-from-cannons-sepoy-rebellion/13 июня было назначен расстрел. Виселица была воздвигнута на равнине с северной стороны форта, напротив местных базаров, и на расстоянии около 300 ярдов. На ней должны были повесить двух сипаев , а з их товарищей по мятежу должны были осудить из пушек.
Мы выставили строем на рассвете всех, кто не был на службе, и вместе с оркестром отправились к месту казни, выстроились в очередь у виселицы и напротив родного квартала.
Вскоре после нашего прибытия Европейская батарея полевой артилерии из шести орудий появилась на месте действия, сформировавшись на нашем левом фланге и примерно в двадцати ярдах перед легкой ротой.
Утро было знойным, ни облачка на небе, ни дуновения ветра, и, признаюсь, меня тошнило от удушающего чувства ужаса, когда я размышлял о страшном зрелище, свидетелями которого собирался стать.
Вскоре четырнадцать мятежников под сильным конвоем наших людей с штыками были замечены уходящими из форта. Они продвинулись над равниной в нашем тылу и подошли к Левому фронту и под прямым углом к артиллерийской батарее.
Я стоял в крайнем правом углу линии с гренадерской ротой и на некотором расстоянии от орудий; но я обеспечил себя парой крепких очков, и поэтому видел все, что последовало ясно и отчетливо.
В осуществлении этой трагедии не было никаких ненужных задержек. Два несчастных существа были отправлены на виселицу с веревками на шее на возвышении под балкой.
Был дан приказ зарядить пушки, и европейские артиллеристы быстро, как думали, поместили по четверти заряда пороха в каждую штуку. Пушки были 9-фунтовые, морды стояли около 3 футов от земли.
Во время этих ужасных приготовлений я с интервалом наблюдал за лицами осужденных, но не мог обнаружить никаких следов страха или волнения в их поведении. Двенадцать человек стояли в глубине, шесть спереди и шесть сзади, спокойные и невозмутимые, не произнося ни слова.
Офицер вышел вперед и, по приказу бригадира, зачитал приговор военного суда, и по его завершении шесть человек, находившихся впереди, под конвоем, подошли к батарее.
В это время над сценой царила смертельная тишина, и, охваченная ужасом, мое сердце, казалось, почти перестало биться.
Прибывшие к орудиям, виновники были переданы артиллеристам, которые, подготовившись с крепкими веревками в руках, схватили своих жертв. Каждый из них, стоя прямо, был привязан к пушке и плотно закреплен, с небольшой спинкой, прикрывающей дуло. И вдруг тишина, царившая вокруг, была нарушена клятвами и криками тех, кто вот-вот умрет. Эти звуки не были произнесены людьми, боящимися смерти, ибо они показывали самое стоическое безразличие, но были давно подавленными высказываниями умирающих душ, которые в горечи своих сердец проклинали тех, кто осудил их на эту позорный конец. Все они изливали на наши головы проклятия; и на их языке, самом богатом ругательствами, они исчерпали весь словарный запас.
Между тем артиллеристы стояли с зажженными портовыми огнями, ожидая приказнаия стрелять из пушек и отправить сипаев в вечность.
Они все еще кричали и сыпали дождем ругательств, некоторые даже смотрели через плечи и без эмоций смотрели на запалы, которые вот-вот будут применены к запальным отверстиям, когда слово “огонь!"прозвучало от командующего офицера, и часть трагедии была на исходе.
Густое облако дыма, исходящее дул пушек, через которое отчетливо видели некоторые из нас черные головы жертв, поднявшиеся на много футов в воздух.
Пока разыгрывалась эта трагическая драма, двух повешенных сипаев сняли с платформы.
Артиллеристы снова зарядили орудия, шестеро оставшихся пленных, проклиная, как и их товарищи своих убийц, были привязаны к пушкам , еще один разряд, а затем казнь, подобной которой я надеюсь больше никогда не увидеть, была завершена.
Все это время воздух пропитывался отвратительным, оскорбительным запахом, зловонием, который только те, кто присутствовал на подобных сценах, могут понять — резкий запах сожженной человеческой плоти.
Артиллеристы пренебрегли приставлять подпорки к своим пушкам, так что, как ни страшно говорить, при каждом выстреле отдача отбрасывала назад куски горящей плоти, при каждом выстреле отдача отбрасывала куски горящей плоти, обнажая мужчин и покрывая их кровью и обожжёнными остатками.
Большое скопление туземцев с базаров и города собралось перед домами, идулами пушек, как я уже говорил, на расстоянии около 300 ярдов, чтобы наблюдать за казнью. При втором выстреле пушки и взглянув перед собой, я заметил, что земля разорвана, и земля отброшена на небольшое расстояние в воздух более чем на 200 шагов. Почти в то же время среди толпы впереди царила суматоха, одни бегали туда-сюда, а другие убегали в сторону домов. Я привлек внимание офицера, стоявшего рядом со мной, к этому странному и необъяснимому явлению и, шутя, сказал: “Неужели разрозненные конечности сипаев до сих пор не унесены?”
Он согласился со мной, что это невозможно; но как объяснить вид, который мы видели, было совершенно за пределами нашего понимания.
Драма закончилась около шести часов, и, как обычно, даже после похорон или военной казни группа поднялась, и мы отправились обратно в казармы, надеясь вскоре выбить из головы воспоминания об ужасных сценах, свидетелями которых мы стали.
Через два-три часа после нашего возвращения пришло известие о том, что среди толпы зрителей недавней казни, стоявшей перед нами, - один местный житель был убит и двое ранены. Как это произошло, никогда не объяснялось. В это время была установлена “расквартированная гвардия”, состоящая из роты европейской пехоты, половины отряда 10-й легкой кавалерии и четырех орудий, и два из этих орудий, заряженных крупной картечью, были готовы в течение ночи, лошади были запряжены и т. д. Половина кавалерии также была наготове, оседлана; фактически, были приняты все меры предосторожности, чтобы встретить атаку.
Насколько я могу вспомнить, во время мятежа было всего две казни, когда мы казнили пушками в крупном масштабе; одна из казней была в Фирозпуре ( Пинджап).
«Расстрел мятежных сепаев из орудий», Индия, 1858. (Courtesy Ann S. K. Brown Military Collection, Brown University Library)
В мятежников стреляют из пушек. В Пешаваре, 40 мятежников встречают свою судьбу в обликестарого наказания Великих Моголов за мятеж против британцев. Мятеж представлял для британцев борьбу высшего морального порядка, в защиту которой, как это ни парадоксально, не было проявлено милосердия захваченным повстанцам. ( Картина из Музея Национальной Армии)
Текст из книжки Gregory Fremont-Barnes "Essential Histories The Indian Mutiny 1857-58"
Execution of mutineers at Peshawar
Казнь из пушек, ещё называемая "дьявольский ветер" в Бомбее. 11.28.1857 Иллюстрированные лондоские новости
Исполнение казни в Пешауре. Дуэт оружия Иллюстрированные лондонские новости 10.03.1857
В Британии восстание сипаев подавалось как восстание против белых и христианства. Ужасы войны и жестокости приписывались одной стороне, вместе с рассказами об убийстве англичан, распространялись слухи и иллюстрации и об ужасных и постыдных смертях англичанок. Реакция не замедлила себя ждать.В церквях Англии темой воскресных проповедей стало отмщение вместо искупления.В своей книге "Империя. Чем современный мир обязан Британии" Ниал Фергюсон писал об этом времени:
Королева Виктория, чье безразличие к империи из-за восстания сменилось живым интересом, призвала нацию к покаянию и молитве: 7 октября 1857 года был объявлен Днем унижения — не более и не менее. В Хрустальном дворце, этом памятнике викторианской самоуверенности, двадцать пять тысяч прихожан услышали пламенную речь баптистского проповедника Чарльза Сперджена. Это был настоящий призыв к священной войне:
- "Друзья мои, какие преступления они совершили!.. Индийское правительство вообще не должно было терпеть религию
индийцев. Если бы моя религия состояла из скотства, детоубийства и убийства, я не имел бы права ни на что иное, кроме повешения. Религия индийцев — это не более чем масса крайних непристойностей, которые только можно вообразить. Божества, которым они поклоняются, не имеют права даже на крупицу уважения. Их вероисповедание требует всего, что является порочным, и мораль требует прекратить это.Чтобы отсечь наших соотечественников от мириад индийцев, меч должен быть вынут из ножен. " Эти слова были восприняты буквально, когда в районы, охваченные восстанием, прибыли оставшиеся лояльными британцам туземные войска, например гуркхи и сикхи. В Канпуре бригадный генерал Нейл заставил пленных мятежников перед казнью слизывать со стен кровь своих жертв. В Пешаваре сорок человек были привязаны к орудийным стволам и разорваны в клочья: старое наказание за мятеж в государстве Великих Моголов. В Дели, где борьба была самой отчаянной, британские войска не составляли и четверти сил осаждавших. Падение города в сентябре стало оргией насилия и грабежа. Майнодин Хасан Хан вспоминал, что "англичане ворвались в город подобно реке, прорвавшей плотину... Никто не мог чувствовать себя в безопасности. Все здоровые мужчины были застрелены как мятежники". Три принца, сыновья правителя Дели, были арестованы, раздеты и застрелены Уильямом Ходсоном, сыном священника. Он так объяснил этот поступок своему брату, также священнику: :Я обратился к толпе, говоря, что они были мясниками, убивавшими и надругавшимися над беспомощными женщинами и детьми, и теперь [британское] правительство их наказывает. Взяв у одного из своих людей карабин, я застрелил принцев, одного за другим... Тела были отвезены в город и выброшены в помойную яму... Я собирался их повесить, но когда встал вопрос, мы либо они, у меня не было времени для размышлений.Как заметил сын Захарии Маколея, наблюдался ужасающий пароксизм мстительности евангелистов: "Отчет о... действиях в Пешаваре... был прочитан с восхищением людьми, которые три недели назад были настроены против смертной казни". "Таймс" требовала, чтобы "на каждом дереве и коньке крыши..» висел мятежник".Действительно, путь мстителей-англичан был отмечен трупами, которыми были увешаны деревья. Лейтенант Кендэл Когхилл вспоминал: "Мы сожгли все деревни, повесили всех крестьян, плохо обращавшихся с нашими беженцами, так что на каждой ветке... висело по негодяю". В Канпуре в разгар репрессий огромный баньян (он все еще растет там) "украшали" сто пятьдесят трупов. Плоды восстания действительно были горькими.Никто не может сказать точно, сколько людей погибло во время разгула насилия... 
Изображения таких пыток и репрессий распространялись повсюду в Англии. Газеты должны были представить иллюстрацию и информацию об успешном подавлении и наказании «дикарей». Британская пресса успешно вызвала национальные настроения и одинаково эффективно повлияла на британскую потребность в возмездии. Они сделали это с иллюстрациями и рассказами о «дьявольском ветре». Отсюда
https://1857india.wordpress.com/2018/04/14/devils-wind-the-british-retribution/)
Повешение двух участников индийского восстания сипаев 31-й родной пехоты. Охраняют верные британцам сипаи.
Правосудие, печать сэра Джона Тенниэла в сентябрьском номере Панча 1857 года
Интерьер Секундра Баг, спустя несколько месяцев после его штурма. Серебряный отпечаток Felice Beato, 1858
Виды отмщения.
Конечно, британцы и не только они используют сейчас картину Верещагина, но в Вики на английском её представляют как картину, которую использовали гитлеровцы в своей антибритнаской пропаганде.
Книжка, где была иллюстрация Верещагина - "Индия в произведениях художников", Государственное издательство Изобразительного искусства. Москва. 1955 год
https://adamashek.livejournal.com/1119003.html
Форум 
